Ответ
(оставьте это поле пустым)
Пароль (чтобы удалить пост или файл)

1102    
17391692210110.jpg   (8Кб, 300x168)   Показана уменьшенная копия, оригинал по клику.
8
„Siehe diesen Thorweg! Zwerg! sprach ich weiter: der hat zwei Gesichter. Zwei Wege kommen hier zusammen: die gieng noch Niemand zu Ende.
Diese lange Gasse zurück: die währt eine Ewigkeit. Und jene lange Gasse hinaus — das ist eine andre Ewigkeit.
Sie widersprechen sich, diese Wege; sie stossen sich gerade vor den Kopf: — und hier, an diesem Thorwege, ist es, wo sie zusammen kommen. Der Name des Thorwegs steht oben geschrieben: „Augenblick“.
Aber wer Einen von ihnen weiter gienge — und immer weiter und immer ferner: glaubst du, Zwerg, dass diese Wege sich ewig widersprechen?“ —
„Alles Gerade lügt, murmelte verächtlich der Zwerg. Alle Wahrheit ist krumm, die Zeit selber ist ein Kreis.“
„Du Geist der Schwere! sprach ich zürnend, mache dir es nicht zu leicht! Oder ich lasse dich hocken, wo du hockst, Lahmfuss, —und ich trug dich hoch!
Siehe, sprach ich weiter, diesen Augenblick! Von diesem Thorwege Augenblick läuft eine lange ewige Gasse rückwärts: hinter uns liegt eine Ewigkeit.
Muss nicht, was laufen kann von allen Dingen, schon einmal diese Gasse gelaufen sein? Muss nicht, was geschehn kann von allen Dingen, schon einmal geschehn, gethan, vorübergelaufen sein?
Und wenn Alles schon dagewesen ist: was hältst du Zwerg von diesem Augenblick? Muss auch dieser Thorweg nicht schon — dagewesen sein?
Und sind nicht solchermaassen fest alle Dinge verknotet, dass dieser Augenblick alle kommenden Dinge nach sich zieht? Also — — sich selber noch?
Denn, was laufen kann von allen Dingen: auch in dieser langen Gasse hinaus — muss es einmal noch laufen! —
Und diese langsame Spinne, die im Mondscheine kriecht, und dieser Mondschein selber, und ich und du im Thorwege, zusammen flüsternd, von ewigen Dingen flüsternd — müssen wir nicht Alle schon dagewesen sein?
— und wiederkommen und in jener anderen Gasse laufen, hinaus, vor uns, in dieser langen schaurigen Gasse — müssen wir nicht ewig wiederkommen? —“


Книга, ставшая почти человеком.
Каждый писатель вновь и вновь удивляется тому, как книга, как только она отделяется от него, начинает жить собственной жизнью; ему кажется, что это как если бы часть насекомого была оторвана и пошла своим собственным путем. Возможно, он почти совсем забывает о ней, возможно, он поднимается выше тех взглядов, которые в ней изложены, возможно, он сам уже не понимает её и утратил те крылья, на которых летал, когда сочинял эту книгу. Тем временем она находит своих читателей, вдохновляет жизнь, радует, пугает, порождает новые произведения, становится душой намерений и поступков — короче говоря, она живёт как существо с духом и душой, и, тем не менее, не является человеком. — Самое счастливое положение у автора, который, будучи стариком, может сказать, что всё, что было в нём живительным, укрепляющим, возвышающим, просвещающим в мыслях и чувствах, продолжает жить в его произведениях, а он сам стал лишь серым пеплом, в то время как огонь был унесён и передан повсюду. — Если учесть, что каждое действие человека, не только книга, так или иначе становится поводом для других действий, решений, мыслей, что всё, что происходит, неразрывно связано с тем, что ещё будет, то можно понять настоящую бессмертность, существующую в движении: то, что однажды двигало, навсегда остаётся в общем контексте всего существующего, как насекомое, заключённое и увековеченное, в янтаре.


— Ecce Homo. —
Мне ль не знать, откуда сам я?
Ненасытный, словно пламя,
Сам собой охвачен весь.
Свет есть все, что я хватаю,
Уголь все, что отпускаю:
Пламя – пламя я и есмь!


... Из брешей и пустот состоит дух [их] спасителей; но в каждую дыру вставили они химеру свою – Богом зовется у них эта затычка ...

Понимают ли меня?.. Самопреодоление морали из правдивости, самопреодоление моралиста в его противоположность – в меня – это и означает в моих устах имя Заратустры...

... И вот перед нами момент в Дамаске: Павел понял, что ему необходима вера в бессмертие, чтобы обесценить “мир”, что понятие “ад” даёт господство над Римом, что “потустороннее” умерщвляет жизнь... Нигилист и христианин [Nihilist und Christ] - это рифмуется, и не только рифмуется...

[Следим за "руками"!]
Если за следствием не следует ничего [или всё-таки следует, но, - Ничто (das Asketische Ideal)], как ориентир [и как "подход"] (операция над объектом, конструируемая an sich, как предмет техники действия, из которой становится сотканной действительность), то отрицание следствия ["сократизм"], будучи привычкой, поведением и "габитусом", влечёт за собой и сугубо моральное отрицание отрицания [аскетизм к аскетизму, к Ничто]. Здесь: ограничение действий влечёт ограничений действительности, и ограничение ограничения как результат. "Конец" отрицает себя [мораль "самопреодолевается" в смысле логической схемы-schemata], бесконечность, будучи сжатой до финитной схемы, выражается в формуле "вечного возвращения" (первое появление этого принципа: Эмпедокл), - но без идеализации и моральной схемы (ни "равновесия", ни иной моральной директивы). Учитывая что рассуждение и суждение по форме и даже при строгости может быть практически любым возникает сугубо философская проблема разграничения суждения в силу ориентирования его не на Ничто, а на Нечто (не Etwas, а своего рода "Ichts"). И всё это достигается исключительно в рамках языка (включая математику (примеры этого: Солмз, Бион, Лакан, Матте-Бланко)), его диалектики, риторики и прочих средств. Чисто технически только благодаря принципу Macht и достигается существование (строгим образом определение) такого суждения, которое является "живым" (huoju 活句), - в силу определения, - что "живое" есть становление (что чувства и изменчивость "не лгут", - "они лгут не так, как полагали элеаты, но и не так, как полагал он, – они вообще не лгут"), что, чтобы была действительность, необходимо чтобы у следствия были последствия, чтобы одно действие влекло другое, как вышеописанное "насекомое в янтаре".
Следовательно, концептуальная схематизация понимаемая как das Asketische Ideal есть "схемата", уничтожающая жизнь. (Предполагая что неживое есть то состояние, в котором нет "dukkha" и неудовлетворения, в котором не регистрируются изменения ("нирвана"), и которое и есть содержание понятия - "цель" ("конец").)
>> 1103  
Остережемся и того, чтобы верить, что вселенная есть машина; она наверняка сконструирована не с какой-то целью; словом “машина” мы оказываем ей слишком высокую честь. Остережемся вообще и повсюду предполагать нечто столь формально совершенное, как циклические движения соседних нам звезд; уже один взгляд на Млечный Путь вызывает сомнение, нет ли там более грубых и противоречивых движений, равным образом звезд с вечно-прямолинейными траекториями падения и еще чего-либо аналогичного. Астральный распорядок, в котором мы живем, есть исключение; этот распорядок и обусловленная им внушительная длительность делают возможным еще одно исключение из исключений: образование органического мира. Общий характер мира, напротив, извечно хаотичен, не в смысле недостающей необходимости, а в смысле недостающего порядка, членения, формы, красоты, мудрости и как бы там еще ни назывались все наши эстетические антропоморфизмы. С точки зрения нашего разума промахи суть правила, исключения отнюдь не составляют тайной цели, и все произведение извечно повторяет свой мотив, который никогда не может быть назван мелодией, - да и само слово "промахи" есть уже антропоморфизм с характером упрека. Но как могли бы мы порицать или восхвалять вселенную! Остережемся приписывать ей бессердечность и неразумность либо их противоположности: она не совершенна, не прекрасна, не благородна и не хочет стать ничем из этого, она вовсе не стремится подражать человеку! Ее вовсе не трогают наши эстетические и моральные суждения! Ей чуждо и всякое стремление к самосохранению и вообще всякое стремление; она не ведает также никаких законов. Остережемся утверждать, что в природе существуют законы. Существуют лишь необходимости: здесь нет никого, кто распоряжается, никого, кто повинуется, никого, кто нарушает. Зная, что нет никаких целей, вы знаете также, что нет и никакого случая, ибо только рядом с миром целей слово “случай” вообще имеет смысл. Остережемся говорить, что смерть противопоставлена жизни. Живущее есть лишь род мертвого, и притом весьма редкий род. – Остережемся думать, что мир создает вечно новое. Нет никаких вечно сущих субстанций; материя – такое же заблуждение, как Бог элеатов. Но когда придет конец нашим предосторожностям и попечениям? Когда все эти тени Бога перестанут нас омрачать? Когда обезбожим мы вконец природу? Когда будем вы вправе оприродить человека чистою, наново обретенною, наново освобожденною природою!
>> 1104  
Посмертная слава? Пока что — ведь до того ещё есть время — мы, наверное, меньше всего склонны украшать себя такими моральными словесными блестками и мишурой: наша вся предыдущая работа именно и отвращает нас от этого вкуса и его живой пышности. Это красивые сверкающие звенящие праздничные слова: честность, любовь к истине, любовь к мудрости, самоотверженность ради познания, героизм правды, — есть что-то в этом, что заставляет грудь гордостью наполняться. Но мы, отшельники и сурки, мы давно втайне, по мере возможностей нашего отшельнического совести, убедили себя, что эта достойная словесная пышность тоже часть старого лживого убора, - барахла и золотой пыли человеческой тщеславной бессознательности, и что даже под таким льстивым цветом и наложением, ужасный основной текст homo natura снова должен быть распознан. А именно — перевести человека обратно в природу; овладеть множеством тщетных и восторженных толкований и пустых смыслов, которые ранее были написаны и нарисованы на этом вечном основном тексте homo natura; сделать так, чтобы человек больше не стоял перед человеком, как он сегодня стоит перед другой природой, закалённый в науке, с глазами Одипуса и ушами Одиссея, глухой к заманчивым напевам старых метафизических ловцов птиц, которые слишком долго ему наговаривали: "ты больше! ты выше! ты другого происхождения!" — это может быть странной и сумасшедшей задачей, но это задача — кто бы мог это отрицать! Почему мы выбрали её, эту сумасшедшую задачу? Или, перефразируя, "почему вообще познание?" — Каждый спросит нас об этом. И мы, так или иначе под давлением, мы, которые уже сотни раз сами себе задавали этот вопрос, не нашли и не находим лучшего ответа...
>> 1105  
[[[NB: "Doktor Faustroll" (как идея бесконечного продолжения, "развёртывания" ("roll") текста ("Doktor Faust") "патафизики" в бесконечность согласно эксплицитным и/или имплицитным генеративным правилам ("технике")) - и "ужасный основной текст homo natura", - в том же смысле применения "подхода".]]]
>> 1106  
[(NB (для "себя"): французы - гении формалистскогоформы).)]
>> 1107  
— Что такое быть "живым"? Иметь последствия и (промежуточные) цели. [Бессознательная "цель" - как результат высшей выучки устранения нигилизма и принятия grundsätzliche nihilismus ("Gott ist todt").] —
>> 1108  
[NB: патафизика - "весёлая наука" (экземпляр).]
>> 1109  
Вы хотите жить в «соответствии с природой?» — о, вы, благородные стоики, какая ложь [обман] слов! Представьте себе существо, каким является природа: расточительное без меры, равнодушное без меры, без намерений и забот, без сострадания и справедливости, плодородное и пустое, неопределённое одновременно; представьте себе Индфферентность как силу — как же вы можете жить в соответствии с этой Индифферентностью? Жизнь — разве это не желание быть чем-то иным, чем природа? Разве жизнь не требует оценки, предпочтения, несправедливости, ограничения, стремления к различию? И если ваш императив «жить в соответствии с природой» на самом деле означает «жить в соответствии с жизнью» — как вы можете не жить ею? Зачем делать принципом то, что вы сами есть и должны быть? — На самом деле всё иначе: восхищённо читая канон вашего закона, будто бы в природе, вы хотите совсем другого, вы, странные актёры и самообманщики! Ваше гордое «я» хочет навязать природе, даже природе, вашу мораль, ваш идеал, вы требуете, чтобы она была «природой стоиков» и хотите, чтобы всё существование было таким, каким хотите его вы — гигантским вечным прославлением и обобщением стоицизма! Со всей вашей любовью к истине вы так настойчиво, так упорно, так гипнотически-застрявшим образом заставляете себя видеть природу неправильно, именно стоически, пока уже не сможете видеть её иначе, — и какой-то бездны гордости даёт вам в конце концов безумную надежду, что, раз вы умеете подвергать себя тирании — стоицизм есть самотирания, — то и природа поддастся тирании: разве стоик не является частью природы? Но это старая вечная история: что случилось с стоиками, происходит и сегодня, как только философия начинает верить в себя. Она всегда создаёт мир по своему образу, она не может иначе; философия — это именно этот тиранический импульс, самая духовная воля к власти, к «созданию мира», к causa prima.
>> 1110  
Отсюда: "должно быть только то, что не может не быть" - как следствие отрицания das Asketische Ideal.
>> 1111  
"Не должно быть того [Sein], что не может — не быть..." - как отрицание выживания (выживание [особенно: любой ценой (пример от Ницше: евреи (их забвение памяти Египта)]< Жизнь), монотонотеистически-египетского стремления к неизменности (предполагая что становление есть первейший признак "живого"; этот принцип "над-стоит" над предыдущим "должно быть только то, что не может не быть" и включает в себя - его).
>> 1112  
– Vita femina. –
Увидеть последнюю красоту произведения — для этого недостаточно ни всего знания, ни всякой доброй воли; необходимы самые редкие счастливые случайности, чтобы когда-нибудь облачный покров с этих вершин приоткрылся для нас, и солнце осветило бы их. Нам не только нужно стоять именно в правильном месте, чтобы это увидеть: наша душа должна была сама снять покров с этих высот и нуждаться в внешнем выражении, в образе, чтобы сохранить опору и оставаться властной над собой. Всё это так редко происходит одновременно, что мне хочется верить [я склонен думать]: высшие вершины всего прекрасного, будь то произведение, поступок, человек, природа, оставались до сих пор скрытыми и завуалированными для большинства и даже для лучших из нас: — то, что открывается нам, открывается нам однажды! — Греки, вероятно, молились: "Да удвоится и утроится всё прекрасное!" Ах, у них была веская причина призывать богов, потому что нечеловеческая реальность [небожественная действительность] не даёт нам прекрасного, либо дает его однажды! Я хочу сказать, что мир переполнен прекрасными вещами, но тем не менее беден, очень беден прекрасными мгновениями и обнаружениями этих вещей. Но, может быть, именно в этом и заключается самое сильное очарование [магия] жизни: над ней лежит золотисто-переплетённая вуаль прекрасных возможностей, сулящих, сопротивляющихся, стыдливых, насмешливых, сочувствующих, соблазнительных. Да, жизнь — это женщина!
>> 1113  
Трудно избегаемое (в таком рассуждении) следствие: Осирис [Сократ, Платон / Египет [даже и: джаинизм, буддизм]] < Дионис [досократики, софисты / Эллада].
>> 1114  
[NB: у Гераклита - "Аид" - это Дионис.]
>> 1115  
В итоге, "по существу": чисто технически "стабильной" (неизменной) Жизнь не может быть. [Это - аксиома.]
>> 1116  
И только отсюда, вследствие и в силу [Macht] логики действительности:
Лишь в дионисических Мистериях, в психологии дионисического состояния выражает себя основной факт эллинского инстинкта – его «воля к жизни». Что обеспечивал себе эллин этими мистериями? Вечную жизнь, вечное возвращение жизни; будущее, обетованное и освященное в прошедшем; торжествующее Да, сказанное жизни наперекор смерти и изменению; истинную жизнь как общее продолжение жизни через соитие, через мистерии половой жизни. Поэтому сам символ половой жизни был почитаем греками, был подлинно глубоким смыслом среди всего античного благочестия. Всё, что присутствует в акте соития, беременности, родов, возбуждало высшие и торжественные чувства. В учении Мистерий освящено «страдание»: муки роженицы» освящают страдание вообще, – всякое становление и рост, всё, что служит залогом будущего, обусловливает страдание… Чтобы существовала вечная радость созидания, чтобы воля к жизни вечно подтверждала саму себя, для этого должны также существовать «муки роженицы»… Все это означает слово «Дионис»: я не знаю высшей символики, чем эта греческая символика, символика дионисий. В ней религиозный смысл придается глубочайшему инстинкту жизни, инстинкту будущности жизни, вечности жизни, – самый путь к жизни, соитие, понимается как священный путь...
>> 1117  
[... понимая вышесказанное про "мистерии" в том числе и в первую очередь как философское, а не как гипостазированно-реифицированное суждение (подобно афоризму о "книге, ставшей почти человеком", т.е. как "движущуюся толпу метафор,
метонимий, антропоморфизмов, – короче, сумму человеческих отношений, которые были возвышены, перенесены
и украшены поэзией и риторикой и после долгого употребления кажутся людям каноническими и обязательными"), - но и включая и те толкования, которые дают тот или иной "результат" (следствия, Consequenz как выражение Kraft/действий, Consequenz от der Wille zur Macht, другими, метафорическими (и не очень), словами: "дети" (действий и - действительности)).]
>> 1118  
[Конец.]
>> 1119  
....


[Обновить тред]
Удалить пост
Пароль